Николай кузнецов. Кузнецов николай дмитриевич Главный конструктор кузнецов в и

Родился в 1913 году в городе Москве. Детские годы провел в Москве, а среднюю школу закончил в городе Боровичи, в Новгородской губернии, где в тот момент работал его отец. После окончания школы пришел работать на Боровичский керамический комбинат помощником монтера. Природный талант и среднее образование, которое на общем уровне смотрелось очень весомо, вскоре сделало его бригадиром электромонтеров. Виктор Иванович всегда гордился тем, что в то время ему поручили рассчитать трансформаторную подстанцию, он это сделал и подстанция работала. Однако очень скоро полученных в школе знаний стало не хватать. В 1933 году Виктор Кузнецов поступил в Ленинградский индустриальный институт (ко времени окончания он превратился в Политехнический; ныне - Санкт-Петербургский технический университет) на специальность «Котлы». Учился успешно и, может быть, никогда бы мы не узнали имени Кузнецова, если бы на втором курсе не узнал об организации на инженерно-физическом факультете (ныне физико-механический факультет) новой группы «Расчет и конструкция летательных аппаратов». Решил сменить специальность и уже никогда об этом не жалел. Учится новой специальности с энтузиазмом. Да это и не удивительно. Лекции студентам читали выдающиеся ученые-механики Лев Герасимович Лойцянский и Евгений Леопольдович Николаи. В одной группе с Кузнецовым учились будущий директор Лаборатории ядерных реакций Объединенного института ядерных исследований в Дубне Георгий Николаевич Флеров и будущий конструктор тяжелых танков и атомного оружия Николай Леонидович Духов. Сама атмосфера на инженерно-физическом факультете, деканом которого был академик Абрам Федорович Иоффе, способствовала рождению замечательных ученых и инженеров. Преддипломную практику Кузнецов проходил в Ленинграде на приборостроительном заводе и, как говорится, пришелся там ко двору. Поэтому, когда после окончания института он получил направление в отдел главного механика Ижевского мотоциклетного завода, прибористы решили толкового выпускника перехватить, что им и удалось сделать. В 30-е годы большое внимание уделялось созданию мощного военно-морского флота, а чтобы флот был мощным, он должен был быть оснащен современными приборами. Так Виктор Иванович Кузнецов занялся гирокомпасами. В те годы проблема производства отечественных гирокомпасов была очень актуальна. Только две страны в мире - США и Германия - производили такие приборы и их стоимость достигала сотен тысяч долларов. Необходимо было решить эту проблему и она была решена, в том числе при активном участии молодого тогда инженера Виктора Кузнецова. В конце 30-х Виктора Ивановича заинтересовала стрельба при качке и он был назначен руководителем вновь созданной группы. Три месяца изнурительной работы и в конце октября 1939 года система была установлена на пушках главного калибра крейсера «Киров». Система значительно увеличила эффективность стрельбы корабельной артиллерии, за что Кузнецов в 1942 году, уже в годы войны, был удостоен Сталинской премии. Талантливый, перспективный инженер привлекал к себе пристальное внимание и в 1940 году нарком черной металлургии Тевосян, бывший до этого министром судостроения, пригласил его перебраться из Ленинграда в Москву. Но никакие уговоры ни Тевосяна, ни привлеченного к этому Молотова, результата не дали: Кузнецов категорически не хотел переезжать в Москву, считая что в Ленинграде у него очень интересная работа и нет никакой необходимости ее менять. Он вернулся в Ленинград, тут же уехал в Кронштадт, оттуда - на крейсер: решил отсидеться, авось забудут. Не тут то было. Его нашли в море... Пришлось все-таки ехать. В Москве, в научно-исследовательском институте проработал полгода. А потом был вызов в Наркомат внешней торговли и направление в Германию принимать крейсер. Поздней осенью 1940 года Кузнецов выехал в Берлин. Уже шла Вторая мировая война, но отношения СССР и Германии были довольно тесные. СССР поставлял пшеницу и нефть, Германия строила за это крейсер. Кузнецов должен был принимать приборы управления прожекторами, стрельбой пушек и торпед. Приходилось много ездить по Германии, бывать на многих заводах

и фирмах. Начало Великой Отечественной войны застало Кузнецова в Берлине. Вместе с другими советскими гражданами был интернирован, помещен в Моабитскую тюрьму, затем в лагерь Блянкефельд. В лагере он пробыл около десяти дней. Потом вместе с другими специалистами через Югославию перевезен в Болгарию, а там передан туркам. В Москву Кузнецов вернулся только в августе 1941 года. В годы войны работал в том же научно-исследовательском институте, который был эвакуирован в Свердловск. Основной работой, сделанной в годы войны, сам Кузнецов считал стабилизатор для танков, который существенно повысил прицельность стрельбы. Эта работа была отмечена в 1946 году второй Сталинской премией. В апреле 1945 года Виктора Ивановича командируют в Германию на тот самый завод, который в 1940 году делал гироприборы для нашего крейсера. Именно на этом заводе произошло первое соприкосновение с ракетной техникой, там он нашел стабилизаторы для ракет Фау-2. В августе 1945 года новая командировка в Германию. Вместе с ним летели Мишин, Пилюгин, Бармин, Рязанский, Богуславский, Воскресенский. Кто мог тогда предположить, что эта компания случайных попутчиков собралась на долгие годы. С 1945 года, не оставляя флот, Кузнецов начинает работать на ракетчиков. 13 мая 1946 года он был назначен руководителем только что созданного НИИ-10, которому было поручено заниматься гироскопами. С нуля пришлось разрабатывать теорию гироскопов. Нет смысла перечислять работы Кузнецова в последующие годы. Все, что создавалось в ракетной и космической технике, тесно связано с его именем. Начиная с Р-1, его приборы стоят на всех ра кетах, на космических кораблях, на межпланетных станциях. Они раскручиваются еще на Земле и работают до конца полета. Кузнецов входил в первый состав знаменитого королевского Совета главных конструкторов. В узком кругу друзей его называли «Витя-крошка» - он был самым высоким из всех Главных. В 1956 году за участие в создании ракетно-ядерного щита СССР был первый раз удостоен звания Герой Социалистического Труда. За участие в работах по созданию первых спутников Земли в 1957 году удостоен Ленинской премии. В 1961 году за участие в работах по подготовке и осуществлению первого пилотируемого полета вторично удостоен звания Герой Социалистического Труда. Опубликовал множество трудов по системам инерциальной навигации и автономного управления. В 1968 году избран действительным членом АН СССР. В 1967 и 1977 годах за новые работы по созданию ракетно-космической техники был удостоен Государственных премий СССР. В настоящее время на пенсии.

Вряд ли найдется на свете такой человек, который не знает знаменитого литературного героя Штирлица, созданного писателем . Персонаж из черно-белого многосерийного фильма «Семнадцать мгновений весны» подавал зрителям пример мужества и отваги, действуя в интересах СССР на территории фашистской Германии. Но мало кто знает, что, работая над книгой, литератор опирался на реальных людей, которые участвовали в событиях того смутного времени с 1941 по 1945 годы.

Николай Иванович Кузнецов – один из прототипов знаменитого Максима Максимовича Исаева. Этого человека, который оставил след в истории Советского Союза, часто называют своим среди чужих или Богом разведки. Действуя под прикрытием, этот герой лично ликвидировал одиннадцать высокопоставленных чинов нацистской Германии. Безусловно, Николай Иванович помог родине выиграть ту нелегкую битву против войск .

Детство и юность

Никанор Иванович (настоящее имя Кузнецова, которое позже было изменено на Николай) родился 27 июля 1911 года в деревушке Зырянка, находящейся в Талицком городском округе Свердловской области. Кузнецов рос в обычной крестьянской семье из шестерых человек. Помимо Николая, в доме воспитывались две девочки - Агафья и Лидия, а также мальчик Виктор. Первоначально юноша обучался в общеобразовательной семилетней школе, а затем продолжил образование и поступил в сельскохозяйственный техникум в Тюмени.

Юноша корпел над учебниками и старался учиться хорошо, а также был принят в коммунистический союз молодежи. Однако Николаю пришлось оставить учебное учреждение, так как семейство лишилось кормильца – Ивана Кузнецова, который умер от туберкулеза. Лишившись отца, будущий Герой Советского Союза начал заботиться о своих матери, братьях и сестрах, выполняя обязанности главы семейства.

Но тяготы жизни не сломили молодого человека, он продолжил грызть гранит науки, поступив в Талицкий лесной техникум. Примерно в то же время у Кузнецова проявились лингвистические способности, парень начал изучать родной язык , и – немецкий. Благодаря высококвалифицированным преподавателям Николай быстро освоил иностранный язык.

Примечательно, что он изучил не только официально-деловой стиль, но и нахватался жаргонных и ненормативных слов благодаря общению с лесником немецкого происхождения, который некогда числился солдатом австрийско-венгерской армии.

Также молодой человек самостоятельно изучил эсперанто – самый распространенный плановый язык, придуманный окулистом Заменгофом. Именно на него он перевел любимое стихотворение «Бородино», сочиненное . Помимо прочего, Николай Иванович овладел украинским, коми и польским языками.

Довоенные годы

К сожалению, в биографии Николая Ивановича имеются черные пятна. В 1929 году молодого человека исключили из комсомола, так как всплыла информация о том, что Кузнецов имеет белогвардейско-кулацкое происхождение. Через год, уже весной, Николай оказался в Кудымкаре, где и устроился помощником таксатора по устройству лесов местного значения. Позже полиглота взяли обратно в техникум, но защитить диплом не разрешили. Также трудолюбивый молодой человек вновь был принят в ряды комсомола, но ненадолго.

Работая на предприятии, Кузнецов пожаловался блюстителям правопорядка на коллег по цеху, которые занимались хищением государственного имущества. Двое ловкачей получили наказание в виде лишения свободы на 4–8 лет, а Кузнецов тоже попал в опалу и был приговорен к году исправительных работ. Помимо этого, Николай Иванович трудился на «Многопромсоюзе», а также в промартели «Красный молот».

В 1934-ом работал статистиком в тресте «Свердлес», а далее – чертежником на Екатеринбургском заводе. Через год парень устроился на «Уралмашзавод», но был уволен за неоднократные прогулы. В 1938 был арестован управлением НКВД и провел несколько месяцев в местах лишения свободы.

Великая Отечественная война

Стоит сказать, что у Николая Ивановича была активная гражданская позиция. Он лично участвовал в объединении частных крестьянских хозяйств в государственные колхозы. Кузнецов ездил по деревням и селам и неоднократно сталкивался с местными жителями. В моменты опасности молодой человек вел себя бесстрашно и рассудительно, за что и удостоился внимания оперативных органов госбезопасности.

Также благодаря знанию языка коми Кузнецов участвовал в захвате лесных бандитских группировок и показал себя как профессиональный агент. В 1938 году нарком Михаил Иванович Журавлев дал положительную характеристику на Кузнецова и предложил взять талантливого полиглота в центральный аппарат. Судимость и неоднократные спорные моменты в биографии Николая Ивановича не позволяли этого сделать, однако из-за смутной политической ситуации в стране властям пришлось поступиться своими принципами.

Кузнецов получил статус особо засекреченного специального агента, а также - паспорт на имя Рудольфа Вильгельмовича Шмидта. С 1939 года в прошлом простой рабочий выполнял порученные госорганами задания и внедрялся в дипломатическую жизнь, которая кипела в Москве.

Когда началась Великая Отечественная война, руководство СССР создало группу разведки под командованием . Вступив в ряды особой группы при наркоме внутренних дел СССР, Николай Кузнецов перевоплотился в немецкого лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта, который первоначально числился в войсках военно-воздушных сил Германии, а затем значился в пехоте.

Русский разведчик наблюдал за бытом и нравами Германии, а также лично общался с высокопоставленными чинами Третьего рейха. Немцы не замечали подвоха, потому что русский агент походил на истинного арийца. К тому же в ориентировке абвера значилось, что Кузнецов владел как минимум шестью диалектами немецкого языка. То есть разведчик выяснял, откуда родом его собеседник, и словно по щелчку пальца переключался на нужный диалект.

Устроив засаду 7 февраля 1943 года, Николай Иванович выяснил у майора Гаана, взятого в плен, о ставке Адольфа Гитлера на севере Украины. Также Кузнецов получил секретную карту. Информация о «Вервольфе» была срочным образом передана московскому руководству.

Главное задание Николая Кузнецова заключалось в ликвидации гауляйтера Эриха Коха. Однако обе попытки уничтожить почетного обергруппенфюрера СС были обречены на фиаско. Первое покушение Николай Иванович планировал совершить на параде в честь дня рождения фюрера, а вторая попытка была предпринята во время личного приема у Коха. Однако в первый раз Эрих не удосужился явиться на парад, а во второй Зиберт не пошел на столь рискованный шаг, ибо тогда присутствовало много свидетелей и охраны.

Николай Кузнецов (слева) с офицерами СС

Также Кузнецов предпринимал попытки уничтожить доверенное лицо Коха – Пауля Даргеля. Но и этот план провалился с треском: Пауль получил ранения от гранаты, потерял обе ноги, но остался в живых. Осенью 1943 года Зиберт выполнил свою последнюю операцию в Ровно: в зале суда был застрелен оберфюрер СА Альфред Функ.

Помимо прочего, уроженец Зырянки рассекретил немецкую операцию под названием «Длинный прыжок», суть которой заключалась в убийстве главных врагов Адольфа Гитлера, так называемой «большой тройки» - , и . Кузнецов получил резонную информацию от Ханса Ульриха фон Ортеля, который после принятия горячительных напитков не умел держать язык за зубами.

Личная жизнь

Современники Николая Ивановича Кузнецова говаривали, что Герой Советского Союза был дамским угодником и менял женщин словно перчатки. Первой избранницей отважного мужчины стала Елена Чугаева, работавшая медсестрой в Кудымкаре. Возлюбленные закрепили отношения узами брака, но через три месяца после женитьбы Николай Иванович покинул супругу, уехав в Пермский край. Официальный развод Кузнецов оформить не успел.

Разведчика можно позиционировать как донжуана, он имел многочисленные любовные связи со столичными примами балета, но среди всех прочих барышень стоит отметить некую Оксану Оболенскую. За этой дамой Николай Иванович ухаживал как истинный кавалер и, чтобы не остаться незамеченным, сочинил про себя красивую легенду и представился немецким летчиком Рудольфом Шмидтом, скорее всего, исходя из тех размышлений, что женщины падки на иностранцев.

Но в канун войны Оксана не захотела связываться с человеком, который якобы имел немецкую фамилию. Поэтому Оболенская предпочла Кузнецову своего соотечественника. А вот остановить возлюбленную и показать свое истинное «я» Николай Иванович не смог. По слухам, разведчик попросил полковника Дмитрия Медведева, чтобы тот в случае гибели Кузнецова раскрыл правду Оболенской.

Смерть и память

Николай Иванович Кузнецов и его товарищи Ян Каминский и Иван Белов пали от рук соратников . Дело в том, что разведчикам пришлось сделать остановку на территории Украины, когда они отправились следом за отступающими немецкими войсками. По одной версии, Кузнецов скончался, участвуя в перестрелке с УПА, по другой – подорвался на гранате. Герой умер 9 марта 1944 года.

Предполагаемое место захоронения Николая Ивановича было найдено в урочище Кутыки. Струтинский (товарищ Кузнецова, участвующий в поисковой операции) добился того, чтобы останки разведчика предали земле на Холме славы.

Памятники Кузнецову в городах Львов и Ровно пострадали от рук вандалов – членов украинского националистического подполья. Позже один из монументов перевезли в Талицу. В 2015 году был уничтожен памятник, находящийся в селе Повча.

Также в честь Николая Ивановича назван музей в его родной деревне Зырянка.

Награды

• 1944 – звание Героя Советского Союза
• 1943 и 1944 – орден Ленина
• 1944 – медаль «Партизану Отечественной войны» 1 степени
• 1999 – медаль «Защитнику Отечества»
• 2004 – медаль «60 лет освобождения Украины от фашистских захватчиков»

Имя этого человека в течение долгих десятилетий было засекречено примерно так же, как имена Игоря Курчатова, Сергея Королева, Юрия Харитона, Андрея Сахарова, Дмитрия Козлова. Зато сейчас оно известно всем. Этим инженером, долгое время жившим и работавшим в Куйбышеве, был Николай Дмитриевич Кузнецов, впоследствии академик и дважды Герой Социалистического Труда (рис. 1-3).

Молодой инженер

Он родился 23 (по старому стилю 10) июня 1911 в городе Актюбинске Российской империи (ныне город Актобе Республики Казахстан). Его отец Дмитрий Матвеевич по профессии был рабочий-котельщик, а мать Мария Михайловна – домохозяйка.

В своем городе будущий конструктор окончил начальную школу, а завершил среднее образование уже в советское время в школе рабоче-крестьянской молодёжи. Затем он учился на вечернем отделении Московского авиационного техникума, одновременно работая на заводе слесарем-сборщиком. В 1933 году Кузнецов поступил на воздушно-технический факультет моторостроительного отделения Военно-воздушной академии имени Жуковского, который окончил с отличием в 1938 году.

Уже в то время молодой человек показал себя талантливым инженером, разработав для дипломного проекта оригинальную конструкцию авиационного мотора мощностью 1500 лошадиных сил, заинтересовавшую даже признанных специалистов своего дела. Перспективный выпускник был оставлен на институтской кафедре, и в апреле 1941 года он успешно защитил кандидатскую диссертацию.

С самых первых дней Великой Отечественной войны Кузнецов неоднократно писал заявления с просьбой отправить его в действующую армию, однако у руководства были другие планы в отношении молодого кандидата технических наук. Он попал на Северо-Западный фронт летом 1942 года, но только в порядке стажировки в качестве старшего инженера одной из дивизий 6-й воздушной армии. В октябре того же года Кузнецова вновь отправили в глубокий тыл, на Уфимский авиационный завод, где он проработал почти семь лет.

Но самое звездное назначение всей его жизни было еще впереди. В 1949 году Кузнецова направили в Куйбышев, на должность главного конструктора совершенно секретного завода. Он был создан еще в апреле 1946 года на базе эвакуированного из Москвы завода № 145 имени Кирова.

Так начиналась история предприятия, которые ныне именуется «ОАО «Кузнецов», а в советское время называлось Государственным союзным опытным заводом № 2, заводом № 276, Куйбышевским моторным заводом и Куйбышевским научно-производственным объединением «Труд» и ОАО «Самарский научно-технический комплекс (СНТК) имени Н.Д. Кузнецова». С конца 40-х годов ХХ века оно является одним из крупнейших в России предприятий по разработке и созданию авиационных и ракетных двигателей. Завод располагался на окраине города, в поселке Управленческом, где в предвоенные годы находилось управление строительства Куйбышевского гидроузла. По этой причине посёлок и получил такое название (рис. 4-8).

О том, как в послевоенном Куйбышеве в режиме строгой секретности работал этот завод, автору этих строк рассказал 92-летний немецкий инженер-электрик Гельмут Бройнингер, приезжавший в наш город в 2000 году. Возможно, его визит так и остался бы незамеченным, если бы ветеран не захотел осмотреть места своей молодости, и не упомянул бы при этом имя легендарного куйбышевского конструктора (рис. 9, 10).

В 1946 году я работал инженером на государственном предприятии «Аскания», - вспоминал Бройнингер во время нашей беседы. - Нужно сказать, что в побежденной Германии найти работу даже квалифицированному специалисту было очень трудно. Поэтому, когда в начале 1946 года под контролем советской администрации были пущены несколько крупных заводов, оказалось очень много желающих здесь работать. Но мне сразу же повезло: я устроился на «Асканию» инженером-электриком.

Но ранним утром 22 октября в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял советский лейтенант и двое солдат. Лейтенант сообщил, что мне и моей семье дается шесть часов на сборы для последующей отправки в Советский Союз. Никаких подробностей он нам не рассказывал, мы лишь узнали, что будем работать по специальности на одном из советских оборонных предприятий.

Под усиленной охраной вечером того же дня поезд с техническими специалистами отправился с берлинского вокзала. При погрузке в эшелон я увидел много знакомых лиц. Это были опытные инженеры с нашего предприятия, а также некоторые мои коллеги с заводов «Юнкерс» и «БМВ». Целую неделю поезд шел до Москвы, где выгрузилось несколько инженеров с семьями. Но мы поехали дальше. Никто из немцев не знал конечного пункта нашего вынужденного путешествия. Пошел слух, что мы едем в Сибирь, и все мы заранее содрогались от предчувствия страшных сибирских морозов.

Однако через неделю после остановки в Москве нас привезли в какой-то маленький поселок и объявили, что отныне мы здесь будем жить и работать. Я немного знал географию России, но о городе под названием «Куйбышев» до этого ни разу не слышал. Лишь когда мне объяснили, что раньше он назывался Самара, я вспомнил, что действительно на Волге есть такой город. Но о его пригороде с трудным для немца названием «Управленческий» я, конечно же, узнал только в момент нашего приезда сюда (рис. 11-15).

Вскоре выяснилось, что здесь расположился завод авиационных двигателей, а производство, на которое направили специалистов из «Аскании», именовалось «опытно-конструкторское бюро № 3», или просто ОКБ-3. Здесь я и проработал до сентября 1950-го года, после чего вместе с семьей был переведен на один из московских заводов.

Нужно сказать, что бытовые условия немецких специалистов и их семей в поселке Управленческий были гораздо лучше, чем у работающих на том же производстве советских рабочих и служащих, - продолжал дальше свой рассказ пожилой германский турист. - Нас сразу же определили для жительства в дома со всеми удобствами, и при этом всех местных жителей отсюда выселили в бараки.

Приезжим из Германии платили до трех тысяч рублей в месяц, а советским инженерам за ту же работу - не больше 1200 рублей. К тому же для нас еженедельно привозили специальные продовольственные пайки. В них были хорошая колбаса, масло, сыр, чай, табак, консервы и другие продукты, которые, как я потом узнал, в Куйбышеве в свободной продаже в то время найти было нельзя (рис. 16-20).

Еще из воспоминаний тех лет хочу подчеркнуть, что за все годы жизни моей семьи в поселке Управленческий ни разу не было каких-либо конфликтов или хотя бы словесных перепалок между немцами и русскими. Хотя чуть ли не каждый наш шаг почти открыто контролировался сотрудниками НКВД, возможностей для «неформального» общения с советскими людьми у нас было более чем достаточно. В частности, мы не раз приглашали друг друга на маленькие семейные торжества. И всегда отношение русских к нам были доброе и благожелательное, правда, с примесью жгучего любопытства. Как-никак, мы все-таки были людьми разных культур.

Некоторые наши обычаи или нормы поведения вызывали у русских недоумение. Например, они никак не могли понять, почему немцы пьют не только водку, но даже вино очень маленькими, по их меркам, рюмочками, смакуя каждый глоток. А мы, со своей стороны, со страхом смотрели, как русские мужчины, не морщась, пили водку гранеными стаканами. Мне, например, казалось, что после такой дозы человек должен сразу же упасть и как минимум уснуть, а то и умереть. А русские - ничего, после такой выпивки они даже пели и плясали. Только тогда я понял смысл случайно услышанного мною выражения: «Что русскому хорошо, то немцу смерть».

Или еще пример. Когда наступало жаркое лето, мы, несколько немецких семей, в выходной день ходили на Волгу купаться. Мужчины надели шорты, а женщины - короткие по тому времени (то есть немного ниже колена) платья. И когда мы шли по поселку в таких нарядах, русские смотрели на нас со страхом и с недоумением. Только потом нам сказали, что местное население тогда не знало слова «шорты», и все думали, что немцы гуляют в трусах. А это, по нормам того времени, было очень неприличным. Правда, уже через несколько дней русские привыкли к шортам немецких мужчин – точно так же, как и к неприлично коротким платьям немецких женщин, и перестали обращать на нас особое внимание (рис. 21-28).

Какой была фамилия их начальника, немцам тогда знать не полагалось – все его называли просто «Главный». И лишь в 90-е годы Бройнингер прочитал в газетах, что в послевоенном Куйбышеве (ныне Самара) он работал под руководством Николая Дмитриевича Кузнецова, который уже тогда был одним из ведущих советских конструкторов авиационных двигателей.

Лучшие в мире

Победа над гитлеровской Германией досталась нашему народу неимоверно дорогой ценой. В 1945 году значительная часть европейской части СССР еще лежала в руинах, а страна испытывала острейший дефицит рабочих рук и умных голов, потому что на фронтах и в тылу погибли десятки миллионов советских людей.

Но в Куйбышеве, как уже было сказано, в это время уже началось строительство нескольких новых предприятий, в том числе и опытного завода № 2 в поселке Управленческий, где намечено было организовать производство газотурбинных двигательных установок - принципиально новых авиационных моторов.

Осенью 1946 года из побежденной Германии на это предприятие в обстановке строжайшей секретности доставили 405 немецких инженеров и рабочих с семьями и необходимой техникой. Ранее эти специалисты были заняты на заводах «Юнкерс», «БМВ» и «Аскания», а теперь им предстояло применить свои знания и умения для подъема советской авиационной отрасли.

Первое время опытным заводом № 2 руководили исключительно военные, но затем им на смену приехал никому не известный молодой инженер, носивший самые обыкновенные для нашей страны имя и фамилию - Николай Кузнецов (рис. 29-31).

Для того, чтобы по крайней мере перечислить все научно-технические проекты, подготовленные и внедренные на практике как им самим, так и возглавляемым им коллективом, не хватит и нескольких книжных страниц. Но все же здесь стоит назвать хотя бы самые выдающиеся разработки.

Всего под его руководством на предприятии было создано 57 газотурбинных двигателей для самолетов и экранопланов, жидкостных реактивных двигателей (ЖРД), а также других конструкций. Большинство разработок Кузнецова и его предприятия отмечено характеристиками «впервые в мире» или хотя бы «впервые в СССР». В их числе - первый в нашей стране и самый мощный в мире турбовинтовой двигатель; первый в СССР и мощнейший в мире двухконтурный двигатель с форсажной камерой сгорания для сверхзвуковых самолетов; первый в мире серийный ЖРД большой мощности, работающий по замкнутой схеме; первый в СССР трехвальный двухконтурный двигатель; первые в мире двигатели, использующие в качестве топлива жидкий водород и сжиженный природный газ. Этот перечень можно продолжать еще очень долго.

Чрезвычайно перспективной конструкцией по сей день остается принципиально новый двигатель - винтовентиляторный НК-93, который называют «двигателем XXI века», на десятилетия опередившим свое время. Хотя бы повторить его уникальные характеристики до сих пор не удалось никому в мире. Коллеги считают, что этот проект был главным детищем всей жизни Николая Дмитриевича (рис. 32-37).

В июле 1957 года за выдающиеся успехи в создании новой авиационной техники Указом Президиума Верховного Совета СССР Николаю Кузнецову было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Битва за Луну

Но все же одним из самых известных направлений деятельности куйбышевских двигателистов стала их работа над жидкостными реактивными двигателями (ЖРД) для космических ракет, в которую предприятие впервые включилось еще в 1959 году, создав некоторые конструкции для межпланетных станций. А затем Кузнецов и его коллектив приняли участие в реализации пилотируемого лунного проекта Советского Союза.

Как это не странно сейчас выглядит, но главной причиной подключения кузнецовского ОКБ-276 к этой престижной программе стал серьезный конфликт между двумя ведущими советскими ракетными специалистами - Сергеем Павловичем Королевым и Валентином Петровичем Глушко. Конфликт между ними считается главной (хотя и не единственной) причиной, из-за которой советская лунная программа впоследствии потерпела полный крах (рис. 38, 39).

В 1960 году, при обсуждении в Совете проекта лунной ракеты Н-1, Глушко занял позицию, которая по всем основным положениям в корне противоречила идеям Королёва. Он сразу же высказал мнение, что на разработку кислородно-водородного двигателя достаточной мощности для Н-1 сотрудникам его ОКБ-456 необходимо вдвое больше времени, чем это предусмотрено правительственным постановлением. Ситуацию не смогло исправить даже вмешательство других лиц, в том числе и самых высокопоставленных.

Непосредственным свидетелем этой нелицеприятной истории был Генеральный директор – Генеральный конструктор Самарского государственного научно-производственного ракетно-космического центра «ЦСКБ-Прогресс», дважды Герой Социалистического Труда Д.И. Козлов, который о тех временах рассказывал следующее (рис. 40).

Еще при жизни С.П. Королёва, в начале 60-х годов, в ходе реализации лунного проекта возникли первые накладки и несогласованности, которые, как это позже стало очевидно для всех, оказались роковыми для самой идеи советской лунной экспедиции. А началось все с того, что Глушко, под руководством которого в течение многих лет проектировались двигатели для ракет Королёва, неожиданно отказался от изготовления двигателя на кислороде и керосине для новой ракеты. Он объяснил это тем, что времени для разработки ему дают слишком мало, и потому при таких нереальных сроках он не может рисковать своей репутацией. Глушко стоял на своем долго и упорно, не желая уступать Главному конструктору ОКБ-1 и не поддаваясь его уговорам. В конце концов Королёв был вынужден вовсе отказаться от дальнейшего сотрудничества с ОКБ-456, возглавляемым Глушко. Вот так заказ на двигатели для ракеты Н-1 и попал в Куйбышев, в ОКБ-276, которое долгое время возглавлял Н.Д. Кузнецов.

Конечно же, Кузнецов тогда прекрасно понимал, что всего лишь за год с небольшим его коллектив тоже не сможет создать принципиально новый мощнейший двигатель, способный вывести на орбиту около 100 тонн полезного груза. Именно это условие было необходимым для полета космического корабля к Луне и для возвращения его обратно на Землю. Однако уже в то же время в ОКБ-276 имелся практически готовый двигатель НК (Николай Кузнецов), вполне надежный, но маломощный – тяга его не превышала 150 тонн. И тогда было принято оригинальное инженерное решение: поставить в основании первой ступени лунной ракеты сразу 24 кузнецовских двигателя. Впоследствии их число увеличили до 30 штук (24 на периферии и шесть в центре), чтобы они при одновременном действии развили необходимую тягу – 4500 тонн. Правда, в таком случае «узким» местом этой конструкции становилась точная синхронизация всех двигателей НК. Однако технически эта проблема уже тогда была вполне преодолима, и над ней нужно было только работать, не покладая рук и не жалея времени.

Современные аналитики считают, что В.П. Глушко еще с середины 30-х годов (с периода его работы месте с С.П. Королёвым в РНИИ) и до конца своих дней действительно был самым талантливым и квалифицированным разработчиком жидкостных реактивных двигателей в СССР. Однако сейчас выглядит совершенно очевидным, что в начале 60-х годов, пойдя на поводу своих личных амбиций, он совершил серьезную ошибку, отказавшись от разработки перспективных кислородно-керосиновых и кислородно-водородных двигателей. Именно это обстоятельство, по мнению большинства специалистов, впоследствии и стало одной из главных причин неудач в ходе реализации советской лунной программы.

Согласование всех необходимых документов в недрах советской бюрократической машины шло недопустимо медленно. Окончательный вариант всей серии пилотируемых полетов к Луне был утвержден Советом Министров СССР почти через год – лишь 15 декабря 1965 года, и с того момента он стал основной лунной программой Советского Союза. Но самому Сергею Павловичу так и не суждено было увидеть, чем закончится «лунная гонка». В момент утверждения созданной им программы Главный конструктор даже не подозревал, что для личного участия в ее реализации судьба оставила ему до обидного мало времени - меньше месяца. Как известно, Сергей Павлович скончался 14 января 1966 года во время операции на кишечнике.

Вот как об этом периоде работы над лунным проектом вспоминал Д.И. Козлов:

В конце 1965 года работа по совершенствованию конструкции Н-1 с двигателями НК уже шла полным ходом, как вдруг в январе 1966 года последовала неожиданная и ранняя смерть С.П. Королёва. Вскоре после этого работа над лунной ракетой была приостановлена, а затем и вовсе заморожена. И здесь не только я, но и многие другие специалисты в сфере ракетных технологий считают, что главным «могильщиком» советской лунной программы (вольным или невольным) стал ни кто иной, как его преемник В.П. Мишин (рис. 41).

При жизни Королёва он был его первым заместителем, а после смерти Сергея Павловича его поставили на должность Главного конструктора ОКБ-1 (с 1 января 1967 года оно стало называться Центральным конструкторским бюро экспериментального машиностроения - ЦКБЭМ). После этого назначения темпы реализации лунной программы сразу же заметно снизились. Если Королёв, как мы тогда говорили, всех «гнал по шпалам» и заставлял своих подчиненных выдерживать очень жесткие сроки подготовки и изготовления в металле очередного изделия, то при Мишине о такой ударной работе никто и не помышлял.

Помню, что при разработке моего изделия Р-7 в середине 50-х годов его пуски происходили в среднем раз в месяц, и ее в итоге «семерку» удалось «довести» до нужной степени надежности всего за полгода после первого старта, состоявшегося в мае 1957 года. Уже в октябре того же года «семерка», как известно, вывела на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли. Но после того как Главным конструктором ЦКБЭМ стал Мишин, началась межведомственная и межзаводская волокита, которая сразу же отразилась на сроках изготовления и доводки лунной ракеты.

Я считаю, что одной из главных причин снижения темпов изготовления и доводки изделий на наших предприятиях стало требование Мишина о том, что ко времени пуска в нем должны быть готовы все без исключения системы. Между тем при освоении выпуска Р-7 в 50-х годах Королёв шел по другому пути – поэтапного совершенствования отдельных частей изделия. Подготовили одну систему – и тут же ее испытали, не дожидаясь, пока будет завершена работа над другими. Потом готовили следующую систему – и так до тех пор, пока вся конструкция ракеты в целом не оказывалась доведенной до необходимой степени надежности. Так достигались высокие темпы подготовки нового изделия к пуску. Неудивительно, что в конце 50-х годах такие методы работы позволили Королёву выдержать очень жесткие сроки постановки ракеты Р-7 на вооружение, что было остро необходимо стране в условиях «холодной войны».

Конечно же, лунная ракета по размерам оказалась в два раза с лишним больше Р-7, и потому она соответственно была и сложнее в изготовлении. Тем не менее я, как специалист, считаю, что в условиях конца 60-х годов все организационные и прочие трудности, возникшие при ее конструировании, изготовлении и испытании, можно было преодолеть быстро и с минимальными потерями. Все недостатки ее конструкции тоже можно было бы устранить в оптимальные сроки. И если бы не межведомственные разногласия и волокита, то Н-1 была бы доведена до необходимой степени совершенства самое позднее к концу 1968 года. Тем самым у нашей страны сохранялись бы прекрасные шансы на то, чтобы высадить своих космонавтов на поверхность Луны раньше американцев.

Но 21 декабря 1968 года с мыса Кеннеди успешно стартовал к Луне американский космический корабль «Аполлон-8» (рис. 137). После трехсуточного перелета корабль совершил десять витков вокруг нашего естественного спутника, а 27 декабря успешно вернулся на Землю. Первый этап «лунной гонки» Советским Союзом был проигран. Стало ясно, что теперь все наши надежды в «битве за Луну» остаются только на успешный полет ракеты Н-1, предстартовая доводка которой была практически завершена в январе 1969 года.

Первый старт этого изделия с обозначением 3Л состоялся только 21 февраля 1969 года в 12 часов 18 минут. На ракету был установлен автоматический корабль 7К-Л1С (индекс 11Ф92, одна из модификаций «Союза»), на борту которого находилась мощная фотоаппаратура. В случае успешного запуска этот космический корабль должен был выйти на орбиту вокруг Луны, произвести ее фотосъемку и доставить пленки на Землю. Однако после старта изделия 3Л на 69-й секунде его полета произошло аварийное отключение двигателей, после чего вся конструкция с высоты 14 километров рухнула в заснеженную степь в 50 километрах от стартовой позиции.

Второе летное испытание ракеты Н-1 с обозначением 5Л, на которую снова был установлен автоматический корабль 11Ф92 и макет лунной кабины ЛК, состоялось 3 июля 1969 года в 23 часа 18 минут. Но едва лишь изделие оторвалось от стартового стола, как всего через 0,4 секунды после взлета произошел взрыв восьмого двигателя блока А, повредивший кабельную сеть первой ступени, а также соседние двигатели и вызвавший пожар. Едва поднявшаяся над землей ракета стала резко крениться вниз, после чего на 18-й секунде полета она рухнула прямо на стартовый стол. От мощнейшего взрыва почти полностью разрушился весь этот комплекс и еще шесть подземных этажей стартового сооружения. При этом на ракете сработала система аварийного спасения, которая унесла спускаемый аппарат с автоматическим кораблем на два километра от места взрыва (рис. 42-45).

После катастрофы 3 июля 1969 года и специалистам-ракетчикам, и руководству страны стало ясно, что Советский Союз окончательно проиграл США в пилотируемой «лунной гонке». А 16 июля 1969 года в 16 часов 32 минуты со стартовой площадки № 39 на мысе Кеннеди стартовал космический корабль «Аполлон-11» с астронавтами Нейлом Армстронгом, Эдвином Олдрином и Майклом Коллинзом на борту. В 5 часов 56 минут утра 21 июля 1969 года на поверхность Луны впервые ступила нога человека с планеты Земля – к сожалению для нас, не советского гражданина, а американского астронавта Нейла Армстронга. Впоследствии он и Эдвин Олдрин около девяти часов гуляли по Морю Спокойствия, установив здесь государственный флаг США и множество различных приборов и оборудования, после чего стартовали обратно на окололунную орбиту. А 24 июля спускаемый аппарат «Аполлона-11» успешно приводнился в Тихом океане, к юго-западу от Гавайских островов. После этого Америка смогла вздохнуть спокойно: США наконец-то достойно «отомстили» Советскому Союзу за полет Гагарина в 1961 году (рис. 46).

В итоге лунный проект был закрыт, уже готовые ракеты Н-1 разрезаны на металлолом, а в ОКБ-276 поступило распоряжение об уничтожении также и всех двигателей НК-33. Однако Кузнецов с риском для собственной карьеры этот непродуманный приказ не выполнил и двигатели не уничтожил, а распорядился их припрятать до лучших времен на одном из заводских складов.

Несмотря на неудачу с ракетой Н-1, новаторские конструкторские решения Николая Кузнецова страна оценила по достоинству. В июне 1981 года за выдающиеся успехи в создании новой техники ему повторно было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Однако в середине 90-х годов, уже после кончины Кузнецова, работники предприятия извлекли спрятанные «движки» из хранилищ, а затем даже продали партию НК-33 в США. К удивлению американцев, куйбышевские ракетные двигатели, несмотря на столь длительный срок хранения, показали очень высокую надежность и поразительную работоспособность.

В частности, в 1996 году во время огневых испытаний на стенде фирмы «Аэроджет» (город Сакраменто, США) одна из таких установок, изготовленная еще в 1972 году, безаварийно отработала 450 секунд за пять пусков вместо положенных по нормативам 140 секунд.

Проверку другого экземпляра НК-33, но с тем же результатом, провели на испытательном стенде самарского завода имени Фрунзе. После этого был окончательно решен вопрос о продаже за океан «залежалого» товара. Даже не торгуясь, американцы купили большую партию советских двигателей НК-33 и НК-43 для их использования на коммерческих ракетах-носителях «Атлас», «Дельта» и «Кистлер» (рис. 47-51).

Человек в своем коллективе

Но вернемся снова к бывшему инженеру-электрику Хельмуту Бройнингеру. Как это ни удивительно, но у немецкого ветерана с послевоенного времени сохранились светлые воспоминания и об опытном заводе № 2, и о личных качествах главного конструктора предприятия Николая Кузнецова.

По словам Бройнингера, уже при первых встречах с «Главным» вывезенные из Германии инженеры с удивлением убедились, что русский начальник неплохо говорит на их родном языке. Оказывается, Кузнецов сразу же после своего назначения в Куйбышев для улучшения контактов с приезжими специалистами распорядился организовать на заводе курсы для советского персонала по освоению немецкого языка, что стимулировалось надбавкой к должностному окладу. Позже начались занятия также и с немцами по изучению ими русского языка. А сам Кузнецов ежедневно в течение часа до начала рабочего дня занимался с переводчиком Гансом Полем, и в освоении языка побежденной Германии он вскоре достиг неплохих успехов.

У немецких специалистов с «Главным» быстро сложились хорошие отношения, - вспоминал Хельмут Бройнингер. - Однажды, уже в начале 50-х годов несколько наших инженеров набрались смелости, и при удобном случае спросили у него, скоро ли нас начнут отпускать на родину. Ведь мы не военнопленные, говорили они. Хотя мы и понимаем, что Германия очень виновата перед Россией за разрушения и смерти миллионов людей, но, наверное, лично мы за эти годы уже искупили вину перед вашей страной.

«Главный» внимательно выслушал инженеров и сказал, что этот вопрос от него не зависит, однако обещал все узнать. Неизвестно, куда он звонил и с кем по этому поводу разговаривал, но уже в 1951 году немецкие семьи стали по очереди отправлять назад в Германию. А уже в 1953 году на опытном заводе не осталось ни одного немецкого специалиста (рис. 52-58).

Ученики, коллеги и просто рядовые граждане, в разное время работавшие или встречавшиеся с Николаем Дмитриевичем, тоже вспоминают о его личных человеческих качествах исключительно в превосходных тонах. Вот что, к примеру, пишет о нем Евгений Гриценко, доктор технических наук, профессор, который в 1994-2004 годах работал в качестве генерального директора – генерального конструктора ОАО «СНТК имени Н.Д. Кузнецова» (рис. 59).

Будучи исключительно скромным человеком, Николай Дмитриевич никогда и нигде не упоминал о своих личных предложениях, теоретических разработках, относя достижения руководимого им предприятия к заслугам всего коллектива. Поэтому многое в развитии отечественного авиамоторостроения осталось как бы безымянным. Между тем большинство проектов на заводе впервые было разработано либо самим Николаем Дмитриевичем, либо на основе его идей и под его руководством. При этом все, за что брался Николай Дмитриевич, опережало работы родственных отечественных и зарубежных фирм. Таков был стиль его работы.

Кузнецов прекрасно понимал, что один в поле не воин, и поэтому уделял огромное внимание воспитанию коллектива. Он был необыкновенно терпелив и терпим при восприятии мнения другого человека. Как никто другой, он умел разговаривать с подчиненными, не напоминая им, что он начальник. Он ни при каких обстоятельствах не говорил: «Я решил», «Я предложил», «Я применил», а лишь только: «Наш коллектив предложил», «Наш коллектив разработал». Во главу угла он ставил заслуги всего предприятия, но не свои личные. Это было его сутью и как генерального конструктора, и как человека.

За умение в сложной обстановке создать условия в коллективе для спокойной, слаженной работы, и только за одно это качество, его уже считали выдающимся руководителем своего времени. Когда он кого-нибудь распекал за различные упущения в работе, пусть даже и по заслугам, то всегда делал это корректно, не унижая человека.

При этом Николай Дмитриевич всегда проявлял себя очень независимым человеком. Он признавал авторитет корифеев власти и науки только тогда, когда они вникали серьезно в дела и предлагали что-то грамотное, толковое. Только тогда он прислушивался к ним и относился к их мнению с уважением.

Все вышесказанное лишь в малой степени характеризует личность Николая Дмитриевича Кузнецова. Разумеется, он был гораздо более многогранен, более сложен - и как человек, и как конструктор. Но об этом, наверное, еще скажут и напишут другие (рис. 60-62).

О нем помнят

Николай Дмитриевич Кузнецов скончался 31 июля 1995 года в Самаре, и был похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.

Кроме звания дважды Героя Социалистического Труда, Н.Д. Кузнецов был награжден одиннадцатью орденами СССР. Необходимо также добавить, что, несмотря на огромную загрузку на основной работе, Николай Дмитриевич был еще и крупным государственным и общественным деятелем. В течение 30 лет он являлся депутатом Верховного Совета РСФСР и членом Президиума Верховного Совета РСФСР. Ему были присвоены звания почетного гражданина Самарской области и города Самары, он был также лауреатом Ленинской премии и действительным членом Академии наук СССР. Именем Н.Д. Кузнецова названо много авиационных и космических систем и аппаратов (рис. 63-68).

В поселке Управленческий (ныне он входит в Красноглинский район Самары) благодаря его поддержке местные власти за долгие годы смогли создать развитую социальную инфраструктуру: построить больницы, профилактории, базы отдыха, детский сад, ясли, стадион, лыжная база, парк отдыха «Юность». Еще в 1962 году на средства предприятия Кузнецова здесь открылся второй в Куйбышевской области широкоэкранный кинотеатр, а затем был построен Дом культуры «Чайка».

В Самаре, в сквере на пересечении улиц Победы и Ново-Вокзальной 19 августа 1986 года был установлен бронзовый бюст Н.Д. Кузнецова. Авторы бюста - архитектор Николай Красько и скульптор Михаил Аникушин. В посёлке Управленческий, на доме № 2 по улице Симферопольской, где он жил долгие годы, была торжественно открыта мемориальная доска, а 25 июня 2001 года в сквере клуба поселка Управленческий (ныне носящем имя Николая Кузнецова) к юбилею со дня рождения конструктора установлен памятник. Его авторы – опять же архитектор Николай Красько и скульптор Михаил Аникушин. Кроме того, в июне 2001 года улица Производственная в областном центре была переименована в улицу Академика Кузнецова (рис. 69, 70).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Примечание

Для иллюстрирования данной статьи использованы фото Гюнтера Шпора – одного из немецких специалистов, вывезенных в послевоенные годы в Куйбышев, в поселок Управленческий, на опытный завод № 2 в посёлке Управленческом. Снимал он в основном свою семью, а также повседневную жизнь и быт немецких высококвалифицированных рабочих и служащих, работавших рядом с ним. Данные фото были обнаружены в архиве Гюнтера Шпора его родственниками и затем обнародованы через интернет

Литература

Берег Вселенной. Под редакцией А.С. Болтенко. Киев, изд-во «Феникс», 2014 год.

Голованов Я.К. 1994. Королев: факты и мифы. М., Наука. : 1-800.

Голованов Я.К. 2001. Заметки вашего современника. Т.3. 1983-2000. М., Изд-во «Доброе слово».

Дмитрий Ильич Козлов. Генеральный конструктор. Самара, ООО Художественно-производственное предприятие «ИФА-Пресс». 1999.

Ерофеев В.В. 2006. Генерал космической верфи. – В газ. «Волжская коммуна», 2006 год, №№ 51, 137, 142, 147, 152, 157, 162, 167, 172, 177, 182, 187, 192, 197, 202, 210.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2007. Конструктор космической верфи (Самара космическая. Дмитрий Ильич Козлов и его соратники). Самара, изд-во «Офорт», 2007 год. 308 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2009. Конструктор космической верфи (Самара космическая. Дмитрий Ильич Козлов и его соратники). Самара, изд-во «Офорт», 2009 год. 308 с., цв. вкл. 16 с.

Иванченко Ю.В. России прерванный полёт. М., изд-во «Рестарт» 2010 год.

Космонавтика. Маленькая энциклопедия. Гл. редактор В.П. Глушко. 2-е изд., доп. М,. «Сов. энциклопедия», 1970. : 1-592.

Осташев А.И. Сергей Павлович Королёв – гений ХХ века. Прижизненные личные воспоминания об академике С.П. Королёве. М., ГОУ ВПО МГУЛ. 2010 год.

Первушин А. 2004. Битва за звезды. М., ООО «Издательства АСТ». :1-831.

Ракетно-космическая корпорация «Энергия» им. С.П. Королева. Гл. ред. Ю.Л. Семенов. 1996.

Центральное специализированное конструкторское бюро. Самара, изд-во «Агни». 1999.

Черток Б.Е. 1999. Ракеты и люди. М, Машиностроение.

Виктор Иванович Кузнецов (1913 - 1991) - советский учёный и конструктор в области прикладной механики и автоматического управления. Дважды Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской премии.

Биография

Родился 14 (27 апреля) 1913 года в Москве. Среднюю школу окончил в городе Боровичи (Новгородская губерния), где в то время работал его отец. После окончания школы пришёл работать на Боровичский керамический комбинат помощником монтёра.

В 1933 году поступил и в 1938 году окончил Ленинградский индустриальный институт. Занимался теорией гироскопов, создал ряд уникальных гироскопических приборов и систем.

В 1937 - 1940 годах работал инженером-исследователем на заводе «Электроприбор» в Ленинграде. В 1940 - 1943 годах - на работе в НИИ-10 (будущий МНИИРЭ «Альтаир») в должности начальника отдела. Как позже вспоминал Б. Е. Черток, В. И. Кузнецов предпочитал конструкторскую работу административной. Он отлично понимал теорию гироскопов, хорошо понимал разработки в плоскости теоретической механики и понимал технологичность изготовления предлагаемых изделий.

В 1943 - 1947 годах возглавляет отдел в МНИИ-1 Минсудпрома (ныне «Моринформсистема-Агат») в Москве, с 1946 года входит в «великолепную шестёрку», отвечает за создание гироскопических приборов ракет. Член ВКП(б) с 1942 года.

В 1947 году назначен начальником отдела № 2 НИИ-10, образованного из лаборатории № 2. В 1953 году внутри НИИ-10 на базе отдела № 2 было создано специальное конструкторское бюро (СКБ НИИ-10), заместителем начальника и главным конструктором которого назначен В. И. Кузнецов. СКБ занималось разработкой гироскопических приборов.

В 1956 году он с группой сотрудников (около 350 человек) переходит в только что созданный НИИ гироскопической стабилизации (НИИ-994, позднее, НИИ прикладной механики). В НИИ ПМ Кузнецов работал до 1991 года, первоначально занимая должность главного инженера - главного конструктора, а затем первого заместителя директора по научной работе - главного конструктора.

Гироскопических приборы и систем управления, в разработке которых он принял участие, были востребованы для стабилизации корабельных артиллерийских лафетов и антенных постов РЛС, спроектированных в НИИ-10; впоследствии они стали базовыми при создании таких систем для ракетных и космических комплексов. Под руководством Кузнецова разработаны гироскопические командные приборы систем управления баллистических ракет Р-1, Р-2, Р-5, межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, Р-14, Р-16, Р-36, УР-100 и их многочисленных модификаций, а также большого количества космических ракет-носителей и различных космических аппаратов.

Известны труды В. И. Кузнецова по системам инерциальной навигации и автономного управления.

Академик АН СССР (1968). Член-корреспондент АН СССР (1958).

Награды

• Ленинская премия (1957)
• Сталинская премия второй степени (1943) - за работы по повышению качества стрельбы корабельной артиллерии
• Сталинская премия второй степени (1946) - за создание новых приборов управления стрельбой корабельной артиллерии
• Государственная премия СССР (1967)
• Государственная премия СССР (1977)
• дважды Герой Социалистического Труда (1956, 1961)
• два ордена Ленина (1956, 1961)
• орден Октябрьской Революции
• орден Трудового Красного Знамени
• Золотая медаль имени С. П. Королёва (АН СССР, 1979)

Память

В Москве в сквере у дома № 53 на улице Авиамоторная установлен памятный бюст В. И. Кузнецова.

Кузнецов Виктор Иванович - главный конструктор НИИ-100 Министерства судостроительной промышленности СССР, главный конструктор научно-исследовательского института № 944 Государственного комитета Совета Министров СССР по судостроению.

Окончил среднюю школу в городе Боровичи Новгородской области, где тогда работал его отец. С 1930 года работал электромонтёром на комбинате «Красный керамик» в городе Боровичи. С 1933 по 1938 годы - студент Ленинградского политехнического института имени М.И. Калинина.

После окончания института с 1938 года - инженер-исследователь на заводе № 212 Народного комиссариата судостроительной промышленности СССР в Ленинграде. С 1940 года работал в НИИ-10 (Москва) начальником гироскопического отдела. Гироскопы всегда были уникальным оборудованием, в те годы их производили всего несколько стран в мире, их стоимость была буквально астрономической. Уже его первые работы увенчались успехом: созданные при его участии гироскопы были установлены на новейшем советском крейсере «Киров».

Начало Великой Отечественной войны застало В.И. Кузнецова в Берлине, где он находился в производственной командировке. Он был арестован и 10 дней находился в тюрьме и в лагере: гитлеровцы не желали выпускать талантливого инженера. По специальному указанию из Москвы сотрудники советского посольства оформили дипломатические документы, а до германского МИД было доведено, что персонал немецкого посольства будет выпущен из СССР только после освобождения советских технических специалистов. Благодаря этим действиям Кузнецов был освобождён и в августе 1941 года вместе с персоналом посольства через Югославию и Турцию вернулся в СССР. Его институт был уже эвакуирован в Свердловск, куда срочно выехал и Кузнецов.

С 1943 года работал в специальном конструкторском бюро Народного комиссариата судостроительной промышленности СССР: начальник отдела гиростабилизации, заместитель начальника конструкторского бюро, главный конструктор гироскопических приборов. На этих постах в годы Великой Отечественной войны проделал огромную работу по созданию и совершенствованию гироскопической техники для приборов управления артиллерийской стрельбой советских боевых кораблей. Многие его приборы были внедрены и производство и немедленно устанавливались на кораблях, отлично зарекомендовав себя в боевых действиях. Также ему принадлежит честь создания прибора стабилизатора стрельбы на танках. Член ВКП(б) с 1942 года.

В 1945 году находился в длительной командировке в Германии, изучая немецкую ракетную технику, в том числе приборы управления ракетами ФАУ-2. С мая 1946 года - главный конструктор НИИ-10, занимавшегося разработкой гироскопов для первой советской ракетной техники. С 1956 года до последних дней жизни трудился в НИИ-944 (ныне ФГУП «Научно-исследовательский институт прикладной механики имени академика В.И. Кузнецова»): главный инженер НИИ, заместитель директора НИИ, начальник и научный руководитель комплекса, главный инженер - заместитель директора НИИ по научной части. Основоположник создания гироскопической техники для ракетно-космического оборудования в СССР. Создатель конструкторской школы гироскопов.

Под руководством В.И. Кузнецова создавались гироприборы для систем управления первых советских ракет Р-1, Р-2, Р-5, Р-7, межконтинентальных баллистических ракет Р-16, Р-36, УР-100 и их многочисленных модификаций. Именно его гироскопы стояли на ракетах, выведших в космос первый спутник земли и космический корабль «Восток-1» с первым космонавтом Ю.А. Гагариным.

За заслуги в деле создания дальних баллистических ракет Указом Президиума Верховного Совета СССР (с грифом «совершенно секретно») от 20 апреля 1956 года Кузнецову Виктору Ивановичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

За особые заслуги в развитии ракетной техники, в создании и успешном запуске первого в мире космического корабля «Восток» с человеком на борту Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 17 июня 1961 года награждён второй золотой медалью «Серп и Молот».

Член легендарного Совета главных конструкторов космической техники под руководством С.П. Королёва. В 1960-е и 1970-е годы коллектив под его руководством создавал гироскопическое оборудование для советских автоматических межпланетных станций, совершивших полёты к луне, Венере, Марсу, для орбитальных космических станций типа «Салют» и «Мир», ракетно-космической системы «Энергия-Буран». Автор научных трудов по системам инерциальной навигации и автономного управления.

Лауреат Ленинской премии (1957), двух Сталинских премий (1943, 1946), трёх Государственных премий СССР (1962, 1967, 1977).

Академик Академии наук СССР (1968). Член-корреспондент АН СССР (1958). Член-корреспондент Академии артиллерийских наук СССР (1949). Доктор технических наук (1959), профессор (1973). Действительный член Международной академии аэронавтики (1991).

Награждён 3 орденами Ленина (20.04.1956; 26.04.1973; 26.04.1983), орденом Октябрьской Революции (26.04.1971), 2 орденами Трудового Красного Знамени (28.04.1963, 17.09.1975), медалями.

Именем Героя назван научно-исследовательский институт, который он возглавлял многие годы - ФГУП "Научно-исследовательский институт прикладной механики имени академика В.И. Кузнецова" в Москве. Бронзовый бюст В.И.Кузнецова установлен в Москве.